Голос Майка вывел ее из дум:

— …там идет какая-то служба. Они поют. Собрались вокруг стеклянного гроба, или чего-го вроде гроба, не знаю. Чертовски зловеще. Я ушел, но Тара осталась ждать ту старуху, которую мы встретили в доме, божий одуванчик в инвалидном кресле. Ей хотелось осмотреть особняк.

— Хозяйку зовут Эдит.

— Да, Эдит. Тара хотела договориться с ней о съемках фильма. Эдит сказала, что будет здесь, с тобой. Но мы так и не нашли ее, и Тара до сих пор не вышла из церкви. Это все так неправильно. Господи, что за жуткое место. Давай просто уйдем.

— А как же ключи? Ключи от машины! Нужно ее найти!

— Не ходи туда. Я… я не смогу. Там похороны. .. женщина в гробу…

— Какая женщина, что ты несешь?

— Не знаю, она была в том гробу из стекла! Там везде какой-то красный свет! Я смотрел из-за двери. Потом все погасло и двери закрылись. Тара осталась внутри. Какого черта они делают в темноте?

— О, Боже.— Кэтрин зашагала к церкви. Она достанет ключи, если надо — с мертвого тела снимет. Что до всяких женщин в стеклянных гробах — почти наверняка очередной фетиш Мэйсона. Этим ее уже не смутишь и не удивишь.

— Не уходи!

— А как же ключи от машины, придурок!

Майк закусил губу. Она никогда не видела в его глазах настолько дикий страх.

— Черт с ними, ключами! Пойдем к трассе! Я не собираюсь туда возвращаться. Пойдем!

— У меня даже обуви нет! Как я пойду пешком?

— Черт! Слушай, если мы разделимся, я буду ждать тебя. У машины, хорошо? Она стоит в том переулке, у столба. Я не оставлю тебя здесь. Здесь все неправильно. Я буду ждать, хорошо? Кэт! Кэт!

— Ты мой герой!

— Мне все равно, что ты обо мне думаешь. Но тебя я здесь не брошу. Если вы вдвоем вернетесь к тому дому, я поднимусь за вами, хорошо?

Кэтрин и тут не ошиблась. Тара знала обо всем. Ее месть была тщательно продумана. Сначала — увести Майка и разорвать лучшие в жизни Кэтрин отношения. Потом — объявиться в Красном Доме и заработать доверие Эдит. Сорвать оценку и аукцион обещаниями прибыльного контракта с телевидением, дополненного ложью о том, как Кэтрин напортачила в «Сокровищах старины». Эдит была бы в восторге от подобного. Ее одинокое, безумное бытие озарилось бы публичным унижением Кэтрин и перспективами еще больших денег от руководства Тары.

— Я убью ее,— процедила Кэтрин, чувствуя, что вот-вот разрыдается.

Но, странное дело, секунду спустя хватка горечи на ее сердце ослабла.

Пусть Тара нянчится с Эдит. Пусть тратит свое время впустую. Пускай.

Даже если где-то в закромах Красного Дома были припрятаны несметные богатства «Титаника», Кэтрин понимала — она скорее умрет, чем еще раз ступит под своды поместья Мэйсона. Пусть туда идет Тара, пусть связывается с чокнутой старухой — милости просим. Скоро нее содержимое особняка станет уликой в грандиозном полицейском расследовании. Вскоре тут все обнесут желтыми лентами — осталось лишь поймать сигнал и сообщить кому следует.

— Кэт, постой! Подожди! — кричал Майк ей вослед.

Кэтрин зажала нос, чтобы остановить усилившееся кровотечение, и ступила на крыльцо церкви. У самого порога она вспомнила про влажные салфетки в сумке, достала одну и вытерла лицо. Зияющий алый проем был прямо перед ней. Шарманка неожиданно умолкла. Никаких тебе больше «Зеленых рукавов».

В нежданно наступившей тишине скрипнула, затворяясь, дверь где-то дальше, по улице.

Кэтрин обернулась. Видимо, Майк, этот жалкий трусливый червяк, решил спрятаться.

Кровавый свет из церкви и пристройки ослабевал, стекая по узкой улочке. Майк уже не стоял там, где она оставила его всего несколько мгновений назад. Никого позади нее не было — ни в переулке, ни где-то еще.

Но мысли о бывшем мигом утратили силу при виде гроба и лежащего внутри тела, величественно дрейфовавшего в клубившемся мареве церковной ризницы на руках толпы в старинных одеждах, бормочущей некую почтительную речь.

Гроб нырнул вниз, дабы пройти под аркой, но снова вознесся, как будто носильщики вдруг встали во весь рост. Он был сделан из стеклянных панелей, скрепленных железными скобами. Майк не соврал ей.

Внутри лежало нечто, напоминающее манекен. Маленькая кукла-женщина в роскошном черном платье. За черной вуалью — лишь белый овал, ничего более не разобрать.

Кэтрин стало дурно при виде этой реликвии, этой святыни местечкового значения. Вот какая судьба постигла Виолетту — и из нее, в итоге, сделали чучело. Но раз она умерла позже Мэйсона, кто так над ней поработал? Да и тело казалось слишком маленьким — вряд ли это она. Неужели что-то еще способно было напутать Кэтрин, повергнуть в столь сильную дрожь страха и возмущения? Она отчаянно пыталась убедить себя, что «мумия» была сделана из папье-маше и обряжена в траурное одеяние. Или это очередной ряженый ребенок?

Некто в черных шелках выскользнул из церкви и замкнул процессию с ужасным грузом. Толпа взволнованно бормотала — слишком низкими голосами, ни слова не разобрать. Все гости смотра слились в одну темную колонну перед входом в пристройку.

Кэтрин бросила взгляд в переулок. Майк сбежал после увиденного. И теперь она его почти что не винила. Понимала, по меньшей мере.

Она отступила от пристройки на шажок-другой. Толпа носильщиков развернулась вместе с гробом, перегораживая переулок по всей ширине, и пошла прямо на нее. Кэтрин снова очутилась в ловушке.

Отбежав прочь по тропинке, она нырнула и пристройку. Больше идти было некуда. И ничто не могло заставить ее остаться снаружи и смотреть на стеклянный саркофаг. Не двигайся она столь проворно, пришлось бы лицезреть покоящееся под прозрачной крышкой тело лицом к лицу.

В пристройке несколькими рядами стояли складные деревянные стулья почтенного возраста, будто бы даже старше мебели в Красном Доме. Одним-единственным источником света здесь выступала тусклая сценическая иллюминация. Помутневшие цветные фонарики освещали занавешенные подмостки в дальнем конце помещения.

Кэтрин двинулась вдоль заднего ряда сидений и уселась на крохотный неудобный стульчик — самый дальний и от прохода, и от маленькой деревянной сцены, скрытой от глаз бархатным драпом. Прикусив губу, она обтерла влажной салфеткой свежую кровь под носом. Должно быть, со стороны она выглядит испуганной, сломленной, жалкой — босая, в белом платье, окровавленная. Под стать этому жуткому месту.

Тара должна быть где-то неподалеку. Среди выходящих из церкви Кэтрин ее не увидела, но вполне могла проглядеть самый конец процессии. Может, Тара ушла вместе с Эдит. В любом случае, как только стерва окажется здесь, в пристройке, Кэт отберет у нее ключи — в случае чего, драться им уже не впервой,— найдет машину и уедет.

Поняв, что руки дрожат, Кэтрин сдавила пальцами колени. Неужто она боится еще одной стычки с Тарой? После всего того, что уже пережила? Нельзя быть такой слабой!

Времени на страхи не осталось — зрители стали заполнять зал.

Они ковыляли и пошатывались, в спешке занимали места и поправляли свои старые-престарые шляпы, одергивали ситцевые подолы и смахивали пыль с твидовых пиджаков. Их взгляды из-под обилия всевозможных сеток, вуалей, масок были устремлены на сцену. Они явно чувствовали чужеродное присутствие Кэтрин, но им не было до нее никакого дела. Их фигуры прямо-таки лучились дряхлостью — вряд ли тут кому-то было меньше восьмидесяти,— но почему же движения их были столь быстры, пусть и в чем-то неуклюжи? Ни Тары, ни, раз уж на то пошло, Эдит или Мод среди них не было.

Запах затхлого тряпья стал оседать крутом нее, как будто одежда гостей совсем недавно была извлечена из влажных, непроветриваемых закромов. Из неотапливаемых кладовок. Она посетила немало старых домов и знала этот запах. Древняя, заспиртованная парфюмерия, так похожая на духи Эдит, не могла скрыть вонь старости и химические миазмы Красного Дома. Желудок Кэтрин стал потихоньку заворачиваться узлом, как тогда, в мастерской Мэйсона.